В.M. Мокиенко: Почему так говорят? От авося до ятя
Книга В.M. Мокиенко представлена в этом разделе сайта исключительно с целью ознакомления - для помощи в изучении русского языка и русской фразеологии для студентов, школьников, писателей и журналистов. Все материалы запрещены для копирования и использования с комерческой или иной целью для распространения. Допускается только цитирование небольших отрывков (2-3 предложения) с обязательной активной гиперссылкой на сайт uknigi.ru и страницу. Все права принадлежат автору книги и правообладателям.
К читателю
Перед читателем - пятая книга из фразеологической серии. В отличие от всех предыдущих, она не связана с каким-либо жестким лингвистическим или экстралингвистическим сюжетом и композиционно строится не по главам, а по отдельным очеркам. Единственная композиционная "перекличка", пожалуй, - лишь в том, что книга начинается и завершается фразеологизмами тождественной структуры и диаметрально противоположного смысла. При желании в этой "перекличке" от на авось до на ять можно усмотреть некий алфавитно-фразеологический символизм - движение автора и читателя от полного небрежения и поверхностного отношения к языковым фактам до их "ятевого" усвоения. Понятно, что это лишь алфавитные рамки словарного распределения типа от альфы до омеги или от а до я.
В книге - 63 очерка об отдельных фразеологизмах русского языка. Неспециалисту такое число может показаться малым для большой по объему книги. Но, во-первых, в большинстве очерков предлагается расшифровка самых спорных и загадочных по происхождению оборотов. Во-вторых, в каждом очерке рассматривается, как правило, целая серия фразеологизмов: литературных, просторечных, диалектных, русского и иноязычного происхождения. Поэтому общее число фразеологизмов, попавших в поле историко-этимологического исследования, - свыше тысячи. Указатель к книге поможет быстро найти каждый из них и получить соответствующую информацию.
Очерки расположены по алфавиту стержневого, или "ключевого", слова фразеологизма. Не вдаваясь в споры о возможностях объективного выделения таких слов (а такие споры ожесточенно ведутся фразеологами уже свыше тридцати лет), замечу, что они обычно интуитивно вычленяются как основные носители образности и экспрессии. Расшифровка их семантического своеобразия обычно и привлекает читателя. Обычно такими словами оказываются существительные, субстантивированные прилагательные или причастия (баня в обороте задать баню, комар в комар носу не подточит, вкопанный в как вкопанный и т. п.). Условность их выделения возрастает при многочленности оборота (ср. ни богу свечка ни черту кочерга; вилами на воде писано или у семи нянек дитя без глазу). В этом случае обычно очерк располагается под первым существительным. Исключение - фразеологизмы при царе Горохе (под горох), повесить нос на квинту (квинта) и пословица На старуху бывает проруха (проруха), где под соответствующими словами концентрируется основной заряд образности и экспрессивности.
Очерковая композиция довольно традиционна и для книг популярного жанра по лексике и фразеологии. В отечественной традиции известно немало сборников крылатых слов, расположенных именно по алфавиту и представляющих собою отдельные очерки (Максимов 1955; Займовский 1930; Овсянников 1933; Ашукины 1966; Альперин 1956; Вартаньян 1973 и др.). Эта книга, однако, весьма отличается от них. В таких сборниках обычно кратко и популярно излагаются - без научного анализа - те или иные историко-этимологические версии. Аргументация в пользу их доказательности приводится редко, и читатель должен принимать многое просто на веру. Кроме того, основная масса очерков посвящена объяснению интернациональных крылатых слов типа Ахиллесова пята, Ариаднина нить, яблоко раздора и т. п. Исключением в этом смысле является сборник С. В. Максимова, где основу книги составляют национально-специфичные обороты. Но методика расшифровки этимологий в сборнике справедливо характеризовалась Б. А. Лариным как "собрание средневековых анекдотов".
Пожалуй, по типу отношения к материалу и цели его описания эта книга ближе всего к очеркам об истории слов Л. Я. Борового. Книга его "Путь слова" издавалась дважды (1960; 1974) и получила признание не только у читателей и любителей слова, но и у специалистов. Писатель Л. Я. Боровой всю жизнь вел наблюдения над словом, внимательно изучал переливы его смыслов в разные эпохи и результаты этого изучения синтезировал в очерках. Каждый из них - детальная биография слова с его точной паспортизацией в художественной литературе и разговорной речи. Лингвистическим образцом таких биографий слов и фразеологизмов для меня остаются очерки В. В. Виноградова (1968; 1971; 1994 и др.), Б. А. Ларина (1977; 1987), Б. Л. Богородского (1988). Высокая ученость и насыщенность конкретными фактами в их очерках сочетаются с изяществом и доступностью изложения.
Настоящая книга - попытка создать серию подобных "биоочерков" по русской фразеологии. Языковые факты имеют здесь также первостепенное значение, именно им придается статус доказательной силы. Я ие хочу навязывать читателю той или иной этимологической гипотезы, а лишь предлагаю аргументы в пользу той из них, которая более всего соответствует фактам. Читатель в этом случае оказывается ие "объектом поучения", но моим строгим судией или же (чего бы мне, не буду лицемерить, хотелось) - моим единомышленником.
Читатель, заинтересованный вопросами культуры речи, собственно говоря, и является инспиратором этой книги. Многие ее пассажи "заказаны" именно им. Очерки о выражениях попал как кур во щи, что греха таить, какого рожна и многие другие написаны по предложению читателей или зрителей телепередачи "Русская речь", в которой мне не раз приходилось участвовать с моим земляком проф. В. В. Колесовым. Отразились в этих очерках и письменные диалоги с моими читателями в течение более чем двадцати лет. Их сомнения, каверзные вопросы, критические выпады и благожелательные дополнения побудили меня вернуться в этой книге к давно или недавно написанным историко- этимологическим очеркам - зарубить на носу, белая ворона... Трудно перечислить всех авторов писем, лишь некоторых я цитирую в разных местах книги и пытаюсь убедить в своей трактовке того или иного выражения. Но всем - и названным в ней, и не названным, и "отвеченным", и "не отвеченным" - хочется сейчас, пользуясь случаем, сказать доброе слово благодарности. Уже и потому, что их письма заставили меня вернуться и к тем гипотезам, которые мне уже казались доказанными, и здесь, в этой книге, привести новый материал, который продолжает поступать из бездонной сокровищницы русской речи.
Интерес этот чаще всего возникает там, где возможно несколько равно логичных интерпретаций. Если к тому же нет надежного метода анализа и большого количества конкретных аргументов, то плюрализм мнений превращается в резкие, категорические споры о том, "правильно ли мы говорим".
Понимая всю опасность выдвижения новых версий в таких случаях, в данной книге для очерков я все же избрал, как уже сказано, именно "остросюжетные" обороты. Каждый очерк - спор с какой-либо традиционной или нетрадиционной версией, полемика со специалистами, увещевание читателя, не принявшего тех или иных аргументов, предложенных ранее. Во многом это спор с авторами "Опыта этимологического словаря русской фразеологии" - H. М. Шанским, В. И. Зиминым, А. В. Филипповым (см.: КЭФ; Опыт), рецензентом которого вместе с проф. Ю. В. Откупщиковым я был дважды.
В отличие от этого словаря в данной книге основной упор при аргументации этимологий делается на славянский, в частности восточнославянский (русский, белорусский и украинский), материал. Родственные языки и особенно диалекты нередко предлагают надежную подсказку при экзаменах фразеологии на этимологическую достоверность. Немало в очерках "перекличек" и с другими языками. В этой книге французских, немецких, итальянских, испанских и т. д. параллелей больше, чем в предыдущих, уже и потому, что интернациональной фразеологии здесь уделяется особое внимание. По-прежнему отражена в этимологических очерках связь фразеологии с этнографией, мифологией, историей, фольклором. Ко многим выражениям находятся и такие источники, как народные пословицы, с которыми фразеологизмы тесно связаны. Подчеркнута здесь и роль универсальных явлений в пословицах и поговорках, их межнациональные связи. В наше время, когда национальные страсти накалены до предела, осознание интернационального фонда разных языков особенно необходимо. Ведь сам язык показывает полезность и притягательность мирного межнационального общения.
На этой книге, которая писалась в основном в 1980-е годы и долго не издавалась по вполне понятным "экстралингвистическим" причинам, естественно, лежит печать своего времени. Кое-что поэтому в процессе редактирования и чтения корректур пришлось изменить, кое-что - изменить захотелось. Однако полностью ломать эту "печать времени" я все-таки не стал. Она тоже - часть нашей языковой истории, без которой мы рискуем вновь оказаться Иванами, не помнящими родства.
Новое время принесло и новые языковые задачи. Необходимо, как кажется, реабилитировать роль так называемых жаргонизмов, "блатной музыки" в создании наших фразеологизмов. В некоторых очерках я касаюсь и этой, запретной прежде, темы, демонстрируя глубокую связь народно-речевого, диалектного начала с жаргоном и в меру сил демонстрируя конкретные пути от последнего к литературной речи.
Большое место в книге отводится употреблению того или иного фразеологизма в художественной литературе. Это, правда, не стилистические очерки, но - контекстуальная аргументация жизненности и эффективности употребления фразеологизмов писателями. Такое "насыщение" контекстами почти всех очерков также вызвано, по сути дела, инициативой читателей. Да и вообще, весь фактический материал призван убедить читателя в достоверности бытования фразеологизма в литературе, народной речи, научных интерпретациях. Ведь довольно часто письма читателей и начинаются с того, что "такого не бывает", "это ие типично для русского языка", "этого в нашей области нет". И опыт переписки с такими любителями русской речи показывает, что цитирование источников, приведение выборки из диалектных словарей, извлечение из фольклорных материалов делают из автора того или иного письма, настроенного вначале скептически, единомышленника или даже соавтора.
» Правильно ли мы говорим